Иллюстрация: Даниил Рыбьяков
О книге: Владислав Семенцул. «Рождение естественным путем».
Говоря о стихах Владислава, непроизвольно начинаешь заниматься всем наскучившими филологическими играми в узнавание. А вот тут мелькнули обэриуты, а вот фольклорные хвосты, а тут — выглядывает Сандро Мокша, а там — Дмитрий Пригов, закашливаешься, сорвав голос на крике “аллюзии”, из последних сил хрипишь “реминисценции” — но, препарируя тексты, ходя кругами, до настоящей сути добраться все равно не можешь и опускаешь руки.
Что ты девочка, что ты милая
Хочешь в почки? хочешь вилами?
Хочешь тапочки? хочешь белые?
Я куплю тебе вишни спелые
И в лицо тебе кину косточки
И к ногам твоим плюну мякишем
А зерном сырым буду пачкаться
Умываться им в воскресение
И глаза мои будут зёрнами
Зарастать в слова змееволосы,
Я куплю тебе платье чёрное
Будешь вороном одноголосным
И во мне взойдут корни травами
И меня склюют птицы клювами,
Что ты девочка, что ты милая
Хочешь в сердце? Хочешь, выломи.
Конечно, и тягучие народные песни, и футуристы, и ОБЭРИУты, и Дмитрий Пригов, и Сандро Мокша так или иначе повлияли на становление авторского стиля Семенцула, но это совершенно не главное. А что же главное?
Гавное то, что когда читаешь его тексты — вдруг понимаешь, что Влад Семенцул — шаман. Стихи эти работают не с логикой и здравым смыслом, а пугливым и темным бессознательным.
Модернисты так и эдак препарировали видимую реальность, чтобы добраться до нее настоящей, чтобы за всеми картонными декорациями ухватить, какая она на самом деле. Влад Семенцул их дело продолжает.
Крепкий коктейль из абсурдистской эстетики, фольклорных напевов, внутренней музыки и “театра жестокости” в какой-то момент превращается в заклинание и заклинание срабатывает — четкие границы мира дрожат и сдвигаются.
Концептуалистские игры — только прикрытие, Владислав заговаривает реальность.
Не грызи собака гусли
За столом плетут венки
Коромысла гнутся в ясли
Ребятишки – тесаки
Не кричи ворона светом
У избы кривой подол
Открывайся в рот рассветом
От золы земля, я зол
Детские считалки, фольклорные песенки, игры в узнавание и неузнавание как будто бы становится единственным языком, на котором можно говорить (не называя по имени) о страшном, о неизбежном, об экзистенциальном ужасе смерти, пронизывающем и по сути создающим всю культуру — как тщетную попытку открестится от него, не замечать, не смотреть в глаза, сделать вид, что тебя здесь нет, что ты “в домике”.
Этот самый “домик” Семенцул создает в мифологическом хронотопе :
Куплю жене платок-кольчугу
копье, чешуйчатые сани
И лошадей пущу по кругу
Кнутом в ребро, в глаза — весами
Над конурой закину знамя
Под купол буду лить молитвы
И плач старух. Кусали псами
Моих детей, убитых в битве
В книге тексты отчетливо распадаются на два типа: игровые концептулистские юродства и грустную лирическую фиксацию реальности. Второй тип мне нравится гораздо больше.
Здесь автор уже не играет с нами в узнавание, он просто говорит. Детское и мифологическое сознание превращают ужас смерти в грусть из-за неизбежности естественного хода вещей.
Я опечален тем фактом, что за окном осень
Молока всё меньше, мама стареет, а ты молчишь
Давай сосчитаем, сколько морщин на её лице
И будем радоваться тому, что она ещё жива
А вечером будет играть музыка рейсовых автобусов
Мама будет кружить нас в танце её молодости
Книга промаркирована “30+” — видимо, именно в период кризиса среднего возраста автор и совершает настоящее осознанное рождение себя самого — естественным путем.
По кругу образы. Трамваи.
На листьях жёлтый цвет болезни.
Лицом в окно. Навстречу небу.
Навстречу мне, встречал руками.
Какой красивый мячик в луже.
Стучит в стене. Купили гвозди
Я ожидал, но время в луже,
Но время в лужу, время завтра.
Стихи у Владислава очень громкие — как, впрочем, и он сам. Огромного роста,
Возвращаясь к самой книге — она прекрасно оформлена, ее приятно держать в руках и не стыдно читать в общественных местах. Чтобы соответствовать концептуалистким играм в страшные детские стихи — треть 80 страничной книги — составляют картинки. Обычно иллюстрации к поэтическим текстам представляют из себя жутких мутантов — они одновременно скучные и страшные в плохом смысле слова. Однако, художник книги Данил Рыбьяков сумел тонко прочувствовать атмосферу стихов Семенцула. Сюрреалистические образы, приблизительная реальность, дрожащие линии — редкий случай, когда иллюстрации вписываются в поэтическую книгу абсолютно органично.
Я стоял и молчал у кровати
Ну, а после пошёл в коридор
В коридоре лежала ты в платье
Обнимала так нежно топор
Почему ты, лежишь в коридоре?
Обнимаешь так нежно топор
Коридор не кровать – априори
В коридоре нет окон и штор
И топор не похож на мужчину
У мужчины добрее глаза
Ты лежишь, я молчу, без причины
В небе светит над нами звезда
Статья написана для журнала «Вещь».